Однажды я зашла на почту и увидела женщину странных лет в широкополой шляпе, длинном расклешенном черном плаще. Её волосы, выглядывающие из под шляпы, были уложены крупными кудрями. Накрашена она была аскетично, а более всего поражал огромный конверт в её руках. Он был велик – из плотной коричневой бумаги, вроде той, в которую когда-то заворачивали ситцевые халаты и школьную форму цвета морской волны с нашей швейной фабрики, торжественно перевязав всё это, чтобы удобнее было нести, такой же коричневой веревкой.
Велик конверт был настолько, что закрывал половину туловища той женщины. Как оказалось, марки были в её крошечной сумке. Даже не подойдя к той длинной очереди, которая обычно выстраивается за марками, женщина громко спросила, где здесь можно получить клейстер. Клейстера поблизости не оказалось, потому что все давно и без него отправляют письма и наклеивают марки.
На тот момент никто кроме неё не подумал о том, сколько заразы можно подцепить, имея дело с конвертами без клейстера. Может быть тогда горячего сургуча? На почте его оказалось навалом. И ради такого дела женщина с конвертом скрылась в подсобном помещении, куда её кто-то и пригласил.
Подходила моя очередь, оставалось переждать еще троих. В этот самый момент из-за угла показался охранник. Он тщательно выполнял свои обязанности. Очень рьяно. Он был искренне подозрителен и щепетилен. Он подходил к каждому из нас на расстояние двух-трёх шагов, пристально разглядывал и мерил нас пронизывающим взглядом. Такова была его работа. Мне казалось, что надо бы поскорее уносить ноги. С того дня ни той женщины с буклями, ни того охранника на почте я не встречала.
Почти каждое утро я хожу одной и той же дорогой. И вот уже года два как встречаю мираж, который никак не исчезает. Миражами я считаю что-то или кого-то, кто исчезает по моему желанию - захотелось, чтобы кто-то исчез, и достаточно просто перестать видеть или придавать значение. Женщина и охранник просто запомнились и исчезли. Но есть не вычеркиваемая повседневность в том мужчине-дворнике, которого я встречаю утрами и он не исчезает никак.
Утром меня сложно пронзить, задеть, впечатлить. Именно в это время мне глубоко плевать. Обычно, утрами я даже не способна на страх. Но не тут. Дворник не смотрит ни на кого, а делает свою работу. В любое время приблизительно с 7 до 9 утра. В его арсенале ведра с надписями «мусор» и «чистое», метла. Лопата с надписью «верх» на обратной стороне. Самое страшное, когда ближе к лету, к арсеналу прибавляется острая коса, и он идет за мной, довольно внятно напевая жизнерадостную песенку, с той самой косой на плече. Когда я ускоряю шаг, он подозрительно начинает на меня коситься и напевать немного громче. Его территория всегда идеально чиста. Раньше, чем где-то еще, там расцветают цветы. Они же быстрее всех загибаются, когда приходит время. Клумбы должны уснуть быстрее осеннее-зимним сном, чтобы выспаться к ранней посадке. Они и сейчас уже готовы. Сажай- не хочу. Но грабли, коса и лопата с ведром каждое утро в боевой готовности. Льется песня. Его единственный диалог был с начальником, который увещевал его не заказывать землю и рассаду самостоятельно. Реально страшно. Замкни там что-нибудь, и кто осмелится ввязаться с ним в битву, когда у него есть коса, грабли и лопата с надписью «верх»? Песня льется. Бывает радуешься даже, что успеваешь схватить свою дозу страха утром и не париться потом с этим целый день. Удивительное рядом. А женщина с буклями, огромный конверт, горячий сургуч и подозрительный охранник кажутся далёким, светлым сном.